16 ноября 2013. Линда. Б2

Разнородность публики, приходящей на её концерты, может конкурировать только с её многогранностью.

Линда — это имя, которое стало нарицательным. Линда — это образ, который не вплёлся, — врос в эклектичное полотно российской экспериментальной сцены: неформатной и внеформатной. Линда — это след, который уже оставлен, и который уже не стереть. Это — Линда.

Но кто её слушатели? Кто они?

Вот взрослый уже человек, заставший ещё ту, самую первую её реинкарнацию, вырвавшуюся на Божий свет из тектонического разлома, на которые была щедра эпоха безвременья — дикий росток, шарахающийся от солнечного света, пробившийся через истлевший слой серой пост-тоталитарной золы, щедро рассыпанной вокруг.

Вот хрупенькая девочка-подросток. Студентка. Явно «худ.граф» или «гнесинка», или что-то подобное. Она уже застала зрелую, цельную, закалённую Линду.

И есть мы. Те, кто между 25 и 30. Те, что увидев её впервые, мало что поняли. Но все запомнили: такую выдающуюся, такую выбивающуюся. Такую, какой ещё не было. Такую, какой мы ещё не знали.

Потом появлялись другие имена. Показались другие лица. Эпатаж становился ярче, макияж агрессивнее, а поведение ещё более вызывающим. И молоденькая девушка с кольцами на лице и непривычной для глаза причёской отошла куда-то на задворки нашей памяти. Но лишь для того, чтобы дождаться, когда мы, до кого она успела тогда дотронуться, те, к кому она успела тогда прикоснуться, поняли, что же на самом деле тогда произошло. Свидетелями чего мы тогда стали.

И теперь чувство чего-то упущенного, недослушанного и недопонятого ведёт нас. 16 ноября 2013 года. В клуб Б2. Под её спокойный, умиротворяющий, мудрый взгляд. В отражении которого всё те же, развеваемые северным ветром крылья вороны, которой всё так же мало огня.