12 апреля 2014. BOHREN & DER CLUB OF GORE. ТЕАТРЪ. Репортаж
12 апреля 2014. BOHREN & DER CLUB OF GORE. ТЕАТРЪ. Репортаж
12 апреля в клубе ТЕАТРЪ состоялся концерт… не, выступление… нет, скорее — действо в исполнении коллектива Bohren & der Club of Gore.
В клубе было людно и суетно. Глупо было полагать, что с началом концерта ситуация изменится.
Когда распахнулся занавес, за ним клубилась густая темнота, прорезанная четырьмя источниками света, в тугих лучах которых поблёскивали: медь, клавиши, струны инструментов, то и дело проступали лица и руки музыкантов. Теперь существовало всего два цвета — чёрный и тот, который создавали фонари, роняющие на пол, то белый, то красный, синий конус света.
Ничего жуткого в музыке я не уловил, она была монотонной, грустной и иногда пронзительной, но никак не страшной. Немного заскучав, я начал думать о том, чему бы мог пойти подобный саундтрек.
«Я не заметил в том, что произошло, ничего ужасного и прошу это запомнить. Утверждать, будто я не владел собой, ввязавшись в эту историю, — значит игнорировать факты.»
О да, концерт и правда обещал быть интересным… по меньшей мере необычным. Рано или поздно он должен был показать своё истинное лицо и поставить перед слушателями верные вопросы.
Пожалуй, всем известно, что каждая эпоха имеет свои сказки, и никакие старинные декорации не в состоянии ввести случайного зрителя, читателя или собеседника в заблуждение. Главное же — как общаются и чем живут персонажи этой сказки.
У каждой эпохи свои потребности и своя культура. Не составляет никакого труда в таком случае, отличить прошлое от современности.
А что же со страхами, кошмарами и предрассудками, которые прячутся в тёмных углах комнат, за поворотами плохо освещённых улиц или в тиши ночных лесов? Меняются ли они с течением времени или просто меняют маски, таясь в генетической памяти человека, заботливо скопленные предками, а затем выпущенные безрассудным человеком в современную действительность?
«Замечу, что в древних преданиях было немало таинственного, смутного, не до конца договорённого и в настоящее время они почти полностью забыты.»
Начинает вырисовываться интереснейший диалог с давно прочитанным, и уже почти забывшимся автором, подумал я. Сейчас разум начнёт рождать чудовищ, дорисовывая их силуэты, скрывающиеся за монотонной, грустной и иногда пронзительной музыкой.
«Они оставляли следы или отпечатки когтей на берегах горных рек и клочках невозделанной земли. Там среди поникших трав находили каменные круги. Непохоже, чтобы природа могла выложить камни в столь строгом порядке.»
***
«Было бы куда спокойнее и утешительнее, если бы их описания не совпадали, но всегда говорилось одно и то же — что они похожи на гигантских алых крабов со множеством конечностей и крыльями за спиной, как у летучих мышей.»
***
«Эти существа довольствовались обществом себе подобных и держались от людей в стороне. Но молва всякий раз обвиняла их, если кто-нибудь из рискнувших поселиться рядом с долинами или высоко в горах вдруг исчезал без следа.»
А концерт тем временем продолжался. — «Это всё же джаз, только очень тягучий и заунывный» — подумал я. Парой казалось, что это не люди перебирают ноты, а ветер завывает в трубах и окнах оставленных домов, гоняя по опустевшим улицам обрывки газет.
И вроде ничего особенного не происходило, концерт длился уже пол часа, но в душном зале от чего-то становилось зябко, да и этот «музыкальный ветер» завывал что-то неразборчивое:
«…Царь леса, даже… и дары жителей Ленга… и так из пропастей ночи в бездны пространства и из бездны пространства в пропасти ночи и хвала Великому Ктулху, Тзаттогуа и Тому, чье имя нельзя произносить вслух. Вечная слава им и обильные жертвы Чёрному Козлу лесов. Йа! Шуб-Ниггурат! Козёл с легионом младых!»
***
«Иди к людям и отыщи те пути, которые он мог знать в Бездне. Он мог сказать обо всём Ньярлатхотепу, Могучему Вестнику. И он стал похож на человека, надев восковую маску и облачившись в людскую одежду, и спустился на Землю из мира Семи Солнц, чтобы подшутить…»
Многие смеются над страхами и предрассудками прежних поколений, превращая их в подобие цирковых зверей на потеху себе и окружающим, пока те не сменят маски и не окажутся в неурочный час рядом с их дверью.
Хороший саундтрек. Тихий. Не мешающий фантазиям и уединению, пусть даже и в густо населенном зале.
Человек животное общественное, ему сложно ужаснуться чему-то в шуме улиц, а вот в одиночестве и тишине — пожалуйста… сколько угодно. Главное чтобы свет был потише, и вот человек уже в «их» власти.
«Теперь я сожалею о том, что причинил ущерб одиноким на Земле и недоверчивым существам во время наших ночных баталий. Если бы у меня тогда появилась возможность мирно и разумно побеседовать с ними!»
***
«Наверное, Крылатые — самые восхитительные органические существа во Вселенной или в сферах вне времени и пространства, члены огромной космической расы, в сравнении с которой все иные жизненные формы всего лишь неполноценные варианты.»
И что же дальше? Спасать человека из лап древних как мир страхов и предрассудков? Живущего теперь в каком-то своём, странном мире.
В итоге же, по закону сюжетных линий всё равно это кончится плохо.
«О господи, если бы я спокойно вышел и не стал высвечивать фонарём пустующее кресло-качалку! Но всё сложилось иначе и мне пришлось забыть о спокойствии. Я не выдержал и негромко вскрикнул, должно быть нарушив покой стража этого дома, спящего в комнате по ту сторону коридора, хотя и не разбудил его.»
***
«Этот центр транскосмического затерялся среди заброшенных зелёных холмов и бормочущих невнятные проклятия ручьёв, на старой крестьянской земле, похожей на спектр.»
***
«Удивительно, что, выбежав из дома, я не выронил фонарь, чемодан и револьвер и как-то сумел их удержать. Мне хотелось бесшумно выскользнуть отсюда, и, кажется, я сумел это сделать. Приблизившись к сараю, я сел в старенький „форд“, завёл мотор и поехал на видавшей виды машине куда глаза глядят.»
***
«Моя поездка превратилась в безумную гонку, достойную рассказов Эдгара По, стихов Ромбо или рисунков Доре, но наконец я добрался до Тауншенв. Вот и всё.»
Похоже, я увлёкся!.. С добрым утром! Это был всего лишь сон… Это была всего лишь музыка, она была монотонной, грустной и иногда пронзительной… это был всего лишь джаз, только очень тягучий и заунывный.
Музыканты поиронизировали на тему отсутствия экспрессия в собственном выступлении, назвав это своей изюминкой, а затем раскланялись. Народ потянулся к выходу, на встречу обычному, повседневному и столь привычному миру.
Текст: Михаил Субботин
(в тексте использовались отрывки из рассказа «Шепчущий во тьме» Говарда Филлипса Лавкрафта)