Егор Летов: мейнстрим и андеграунд

Все граждане мира растут в определённой музыкальной среде. Предпочтения меняются в зависимости от возраста — это естественный и закономерный процесс. Есть вневозрастные музкоманды, есть те, целевой аудиторией которых являются подростки двенадцати-пятнадцати лет. Но некоторые слушатели умудряются застрять на какой-то ступени развития. Нет ничего неприятнее, чем шестидесятилетний дяденька в майке «Pink Floyd», ломящийся за автографами местечковой группы. Страшно подумать, какие залежи исписанных бумаг у него дома. Лучше вовремя умереть.

Игоря Федоровича Летова не стало в 2008 году. Для многих это было шоком и неожиданностью. Зашли девятнадцатого февраля на портал «ГрОб» — и увидели траурную надпись. Я помню, как мы с товарищем поминали его тёмным пивом, поставив на стол фотокарточку с последнего концерта. Думаю, это было моё последнее преклонение перед любым кумиром. Дальше — сам.

Интересный факт юношеской биографии Летова — работа художником, рисующим портреты Ленина. Полагаю, это определило всю его дальнейшую, уже взрослую жизнь. Красный цвет превалирует в обложках огромного количества его пластинок. И вряд ли есть тот, кто не слышал летовскую версию «И вновь продолжается бой». Но, кажется, бой был синусоидальным-то с внешним миром, то с самим собой.

В моей памяти сильнее всего отложились три ситуации с прослушиванием Летова. Первая — на дворе 1998. Одноклассник даёт мне кассету «Гражданской обороны». До того момента я воспринимал эту команду как что-то стёбное вроде «Красной плесени», знал только одну строчку — «а мир был чудесен как сопля на стене» — из которой делал выводы о группе в целом. Политикой я не интересовался, об НБП слышал через вторые и третьи руки. И вот я прихожу домой, вставляю кассету в плеер, и уши, глаза, нос и кишки начинает рвать от мощи «Вершков и корешков». Это была сборная солянка альбомов из десяти. Я прослушал её несколько раз подряд и переписал.

Вторая — на дворе 2005. Я только что купил свежий альбом «Реанимация». Сидя на столе, слушаю его на старом бумбоксе, и из глаз непроизвольно катятся слёзы.

Третий — на дворе 2011. Я сижу на скамейке возле «Башни 2000». Холодное московское лето. В айподе звучит «ленин это гитлер ленин это сталин ленин это ким ер сен ленин это мао ленин это будда христос авель и каин ленин это инь и ян ленин это дао ленин жил ленин жив ленин будет жить». Под такую песню вне зависимости от своей политической окраски можно идти на баррикады.

Егор Летов: мейнстрим и андеграунд

Ранняя «Гражданская оборона» — это театр абсурда и примитивизма. Примитивному творчеству научиться невозможно. Оно подразумевает поднятые из самых глубоких пластов подсознания образы и слова. «Клопопы клопятся ро трактор в поле тарара безобразный колобок поролоновый вощще» — в подобных словесных конструкциях отклики стихов футуристов и обэриутов, Хлебникова и Хармса. Смутные обрывки символов и фраз. Первые альбомы скорее из области концептуального, нежели музыкального творчества. Один из самых психоделических аудиоспектаклей сайд-проекта Летова «Коммунизм» под названием «Лениниана» сшит из кусков разных воспоминаний о Ленине, песен, фильмов и радиопостановок. Повторяющийся голосом Ленина рефрен: «Непонятно мне только одно — когда вы будете спать?» — тут только всплеснуть руками и поклониться. Последние же альбомы — это постмузыка, посттворчество, постпостпанк, постконцептуализм. А «Зачем снятся сны» — вообще эпитафия самому себе.

Серьёзный поворот творчества Летова случился в середине девяностых с вступлением в НБП и созданием объединения «Русский прорыв». Это социально-музыкальное явление объединило в себе широкий круг разнообразных культурных деятелей. Партийный билет «Национал-большевистской партии» за номером 4, выданный Егору, и статус основоположника НБП наряду с Лимоновым, Дугиным и Курёхиным наложили сильный отпечаток как на его политические взгляды, так и на дальнейшее существование. Позиционирование самого себя как человека из Советского союза вызвало среди поклонников недоумение — ещё несколько лет назад Егор боролся с советской системой, а теперь уже воюет с демократической. Он отвечал на такие нападки просто — мы боремся за то, ради чего делалась революция 1917 года. С тем, во что она превратилась потом, а именно в систему подавления, мы бороться и не переставали.

Егор Летов: мейнстрим и андеграунд

В девяностые вышло всего два полноценных обороновских альбома — «Невыносимая лёгкость бытия» и «Солнцеворот». Оба датированы 1997 годом. Оба так и сочатся красным цветом, революционными и русскими идеалами.

Егор не был теоретиком национал-большевизма, не был зажигательным оратором, идеологом и организатором серьёзных митингов-концертов. Будучи культовой фигурой русского панка, он мог бы повести с собой и за собой огромные толпы как маргинальных, так и весьма интеллигентных людей, ультраправого, ультралевого, и внеполитического толка. Но Летов был всё-таки музыкантом, а не политиком. Он прежде всего хотел петь, быть участником культбригады, а не вести массы в бой. Выбранному отношению в действительности -«я всегда буду против» — он не изменил. И «Русский прорыв», проведя некоторое количество массовых сборных концертов полуподпольных команд, подпольем и завершился. Егор, начиная с 1999 года, отстраняется от активной политики, целиком сосредоточившись на творчестве. Им он уже и занимается до самого конца.

Каким же образом удалось этому худому, очкастому человеку с внешностью деревенского дьячка, с голосом, сорванным путём криков в подушку, взять за яйца мир и не отпускать уже седьмой год с момента смерти? Основные причины — это огромное количество отслушиваемого музыкального материала и новаторство во всём, в том числе по отношению к собственному творчеству. Сделать сейчас лучше, чем сам сделал некоторое время назад — отличный способ не скатиться в подражание и повторение.

Егор Летов: мейнстрим и андеграунд:

Егора ценят и разномастные русскорокеры, побитые жизнью киноманы, начинающие своё утро с разбавленного пива у стены Цоя на Арбате. Фа и антифа, укуренные любители реггей и более серьёзные психонавты. Эстеты от металла и хардкора. К нему не бывает равнодушного отношения. Либо человек раз и навсегда проникается его творчеством, либо до хрипоты будет доказывать несостоятельность и неактуальность этих песен: дескать, музыкальная составляющая приземлена, тексты непонятны, да и в целом не цепляет.

Летова порой пытаются выставить как символ сибирской музыки, как одного из многих, начавших играть в 70-80-е в противовес русскому року из столиц. Но когда вам будут говорить о феномене сибирского панка — затыкайте уши. Сибирский панк — миф, фантом, выдумка. Не следует ставить на одну ступень таких разных людей как Летов, Неумоев, Кузьмин, Дягилева и т. д. Был феномен Егора Летова. И этот феномен как огромный паровой локомотив толкал на творческие изыскания все его окружение.

Седьмой год периодически выходят пересведенные пластинки, выкладываются видео- и аудиобутлеги. Виртуальный Летов жив, жил и будет жить. А как он умер — захлебнулся ли рвотными массами или самой жизнью, задохнулся или сердце перестало гонять кровь — какая разница. Умер ли он разочаровавшимся красным революционером, либералом или утомлённым психонавтом — какая разница. Он с нами, а после нас — лишь отравленные стены и оскаленное время.