8 февраля 2015. Ploho. 16 тонн

Были такие советские журналы «Работница». В моём детстве на даче их была стопочка, оставшаяся с конца 80-х. И в каждом из них, среди выкроек и рецептов пирогов, были заметки класса «остросоциалочка», в которых печатали вольные пересказы историй из жизни панков, наркоманов, «проституток» и прочих «сбившихся с пути». Эти заметки, точно не оставляли равнодушными эталонных тётенек с «химией» на голове (пересмотрите «Маленькую Веру», вот как мамочка).

Так вот, если мы возьмём все эти чёрно-белые фотографии из «Работницы — 89», добавим пару кадров «Авария — дочь мента» и прочитаем хотя бы страниц двадцать из «Общага-на-крови» Алексея Иванова — мы получим тот пост-совок, который двадцатилетние не видели. Пост-совок, доступный нам сейчас. Подсвеченный правильными фильтрами и превратившийся в тренд.

Дух поздних советских 80-х используют многие, но мало у кого получается это так тонко и не фальшиво как у Ploho. Их музыка — лучшее от холодной волны сибирского пост-панка. Шероховатое холодное звучание, дефицитная романтика портвейна, фарцы, первых диск-жокеев, психбольниц, советских общежитий и магнитофона «Ростов».

Голос Ужакова — как серая прохладная стена того самого 10 этажа 9-ти этажного панельного дома. Звук — как эхо в пролётах недостроя, где ты бегал ребёнком в «свои» 90-е. Музыка, в которой заводы, бетонные лестницы, серые многоэтажки.

8 февраля Ploho выступают в 16 тонн. На них стоит посмотреть, хотя бы для того, чтобы понять, что не весь пост-панк это «цой дивижн».